Весь мир - театр. Вся Россия - Путин, и даже театр. Таким словами можно описать впечатления от оперы «Бал-маскарад» в нашем оперном, ставшей продолжением фестиваля «Звезды российской оперы на саратовской сцене».
Все, что происходило, было логично и объяснимо. Логично, что когда исполнители поют плохо, то к третьему действию треть зала пустеет. Логично, что когда все первые партии много лет поет только жена художественного руководителя, то рано или поздно это обернется провалом. Логично, что когда демократия не работает в целом государстве, она не работает и в отдельно взятом театральном коллективе. Это губит власть, а театр тем более. Так же погибло вчера на саратовской сцене произведение Джузеппе Верди «Бал-маскарад».
Гибель была небыстрой, растянутой на три действия и пять сцен.
Во второй сцене зрителю была явлена обещанная в афише звезда российской оперы Маргарита Некрасова из «Новой оперы» (Москва). Возможно, достижения г-жи Некрасовой остались в прошлом, или я - не поклонник такой манеры. Но кроме трескучей громогласности я не услышала ничего. Зато увидела много такого, чего видеть не хотела. В костюмерном цехе саратовского оперного Маргариту Некрасову, женщину величайших объемов, нарядили в обтягивающий трикотаж. Пела она сидя, широко, по-мужски, расставив ноги. Если цель была вызвать отвращение, ведь героиня Некрасовой - страшная колдунья Ульрика, то она была достигнута.
В противовес как всегда великолепно и дорого была одета Амелия, роль которой исполняла Ольга Кочнева. Вы без труда найдете ее на фото. Почти в любом спектакле саратовского оперного, уже много лет, есть момент, который следует обозначать в программке, как «выход жены художественного руководителя Ольги Кочневой в костюме». Потому что это всегда пышно и красиво. Чего не скажешь о манере исполнения.
Страдающая Амелия в «Бале-маскараде» запрыгивала на верхние ноты так неистово и истерично, что мои соседи на два ряда вперед в ужасе вздрагивали. Некоторые прикладывали руки ко рту или сердцу.
С исполнителями мужских партий все было спокойнее и ровнее. Приезжая звезда Михаил Никаноров из «Геликон-оперы» просто и спокойно не дотягивал ноты. В финале одной из арий интеллигентный старичок в соседнем ряду в бессилии стал трясти поднятыми ладонями. «Выше, бери выше!», - как бы говорил он Никанорову. Но Никаноров не слышал. На его фоне приятной классикой саратовского оперного звучал Илья Говзич. За что получил теплое одобрение публики и перешептывание в зале: «А наш-то лучше!».
Я помню, как при Юрии Кочневе начался ренессанс Саратовского оперного, как он зажил, зазвучал. Ровно так же было в начале карьеры Владимира Путина в России. Я помню, как Ольга Кочнева блистала не только нарядами и была ярким впечатлением каждой постановки. Я не знаю, зачем выменивать это на усталость и досаду публики, и почему власть в России всегда синонимична застою.
Фото опустевших кресел в зале, который в самом начале был полон, прилагаю в качестве доказательства.
